Апрельский референдум толчком выбросил Ельцина на корпус вперед в состязании за полноту власти. Не мешкая, президент начинает использовать приобретенное преимущество и объявляет указом о созыве Конституционного совещания. Может быть, простенько подменив понятия, он хочет успокоить поборников Учредительного собрания? Те, кто не очень разбираются в вопросе, подумают, это, мол, то самое и есть. А кто поискушеннее, для них в указе специальная оговорка, Совещание собирается не для принятия Конституции, а всего лишь для доработки. Пока. А там видно будет. Замысел хитрый, но все равно понятный, если обратить внимание, что задуманный состав при голосовании безусловно обеспечит президентское большинство. Судите сами, только главы областных-краевых администраций вкупе с представителями президента, полностью зависимые от Кремля люди, уже составляют большинство из 250 членов КС. Да и среди представителей депутатских фракций, особенно, когда выведены из атмосферы Съезда, немало поклонников Ельцина.

И ведь многие купились на эту приманку. Не говорю уже о таких, как Жириновский: он еще не депутат и только пыжится, что большая величина, что не нуждается в официальном признании. А по существу, возможность помелькать среди “больших людей” в серьезном амплуа, выпавшая в связи с инициативой президента, весьма ему кстати: он уже не “рыжий”, он полноценный член уважаемого собрания. Меня удивила Марина Салье. Известный депутат, ей-то зачем дополнительное освещение? Истовая проповедница восстановления прерванной Октябрем легитимности российской власти, она тоже доверилась посулам Ельцина, что Совещание собирается только якобы для совещания, а примет Конституцию - не исключено и Учредительное собрание. Не заметила что ли маленькую деталь в указе? Механизм принятия предстоит выработать именно Совещанию, в котором, как уже говорилось, большинство заведомо подчиняется президенту и просто вынуждено проводить его политику. Затем и собирают.

А намерения Ельцина вполне просвечиваются. Вопрос о созыве УС он бы мог вынести еще на апрельский референдум вместо отдельного вопроса о доверии, если бы хотел и честно подходил к проблеме, думал не столько о себе, сколько о России. И Россия проголосовала бы, поддержав. Но не в его интересах выбирать выборщиков Конституции, здесь заранее закладывается бомба непредсказуемости: выборщикам труднее, чем народу в целом, подсунуть выгодную заготовку. Поэтому и подменяет полноценное выборное Учредительное собрание жалким в корыстных целях испеченным суррогатом.

Кризис власти, - пишут газеты, - смещается в конституционное пространство. Трудно понять, что имели   в виду аналитики, придумывая такую замысловатую формулировку для изменившейся политической ситуации. О кризисе уже нет речи! Вожжи уже в одних руках. Характерно, что и в состав рабочей комиссии, призванной подготовить проект Конституции к открытию Совещания, включены лица, заведомо лояльные к президенту: Собчак, Немцов и т.п. К примеру, из “хасбулатовской” Новосибирской области не вошел никто, хотя и область не маленькая, и, как никак, академическая...

В области тоже не все так однозначно по-хасбулатовски. 19 мая открывается сессия областного Совета, повестка которой так и обозначена: “О проектах Конституции”. Для меня эта сессия первая, в которой участвую в качестве депутата. Давний кудрявый знакомец у двери уже не хватает за рукав, хоть в глазах сомнение. Перед началом председатель Сычев, молодящийся, тщательно закрашивающий седину мужчина, поздравляет вновь избранных депутатов с народным доверием. Пока суть да дело - голосование по повестке, ко мне подсаживается В.Н.Киселев, тот самый, что на первых выборах выступал в газете с предостережением избирателей сделать правильный выбор, т.е. не допустить моего избрания. И вот теперь, поздравив, неожиданно пускается в объяснения, что в обкоме партии работали не такие уж плохие люди, что не все, кто работал в обкоме, не понимали необходимость реформирования системы, что, как писали Фридман и Хайек...    

- Помилуйте, Василий Николаевич! А когда я утверждала такую огульность? С чего вы взяли, будто бы я уверена, что среди обкомовских и ЦК-овских служащих не было порядочных людей и отдельных просвещенных либералов? С чего бы тогда взяться “перестройке”? Мое отношение к коммунизму, не распространяю, к примеру, лично на вас, - свела счеты с первым областным замом.

Демонстративная оппозиционность Новосибирского областного Совета политике президента не выдержала испытания на прочность, когда я предложила депутатам не направлять своего представителя на президентское Совещание, объявить ему бойкот, а вместо этого выйти в парламент с инициативой созыва всенародно избранного Учредительного собрания. Ершистость   депутатов куда-то в миг пропала, шерстка пригладилась, коготки подобрались. Мое предложение отклоняют и поручают выражать интересы Новосибирской области у президента на ковре председателю Сычеву: ему, как и Жириновскому, тогда не так уж часто представлялась возможность позаседать на московских скамейках, а очень хотелось “выбиться в люди”. И, позабыв про свои просъездовские взгляды, фрондирующие депутаты дружно нажимают на кнопки, посылая Сычева участвовать в Конституционном совещании. Одним словом, подход к оппозиции найти всегда можно: кому кнут, кому пряник, кому тридцать сребренников - разделяй и властвуй!

Поэтому 5-го июня в день открытия обстановка на Совещании уже предопределилась - оппозиция присутствовала с вырванным жалом. Это была простая сходка без статуса, без регламента, балаган с простеньким водевилем. Ведущие актеры безупречно зазубрили роль регулировщиков - давать “зеленый” президентскому проекту и задерживать всех, кто мешает мчаться кремлевскому кортежу. Неудивительно, что попытка Хасбулатова овладеть ситуацией к успеху не привела. И когда он, бледный, в сопровождении семидесяти депутатов в знак протеста покидал зал под школярское улюлюканье далеко в общем-то не пацанов, телезрители, которые в годах, поняли, до правового государства им, вероятно, так и не дожить. В завершение комедии вперед ногами вынесли вон тело депутата Слободкина, тоже покусившегося завладеть трибуной. Дальше не было интересно никому, кроме, может быть, самих участников кремлевского слета.

А страна продолжала жить своей жизнью. В июле 1993 года Новосибирск праздновал столетие. Полетели в Сибирь поздравительные телеграммы с именитыми подписями: Б.Ельцин, Патриарх Алексий... Наш мэр Иван Индинок изо всех сил постарался, чтобы событие врезалось и в память горожан, и в историю города. А вместе с пышным юбилеем - и его имя. К условному дню засверкал золотом купол снесенной большевиками часовни, стоявшей будто бы в точке географического центра России. Индинок явно стремился обскакать московского Лужкова, затеявшего возрождение храма Христа Спасителя. Но больше всего запомнилось горожанам выступление дорогого гостя и личного друга Индинка А.Руцкого.

- В основном за президента голосовали спекулянты, проходимцы, ворье, сейчас еще будут голосовать “голубые”, педерасты, потому что они сейчас легитимные, и прочая нечисть, - с солдатской прямотой сказал вице-президент собравшейся в бывшем Доме политпросвещения новосибирской общественности.

После победы Ельцина в июле !996 года, освеженный прохладой Лефортово, он уже не отважился повторить этот “перл”. А став курским губернатором, обрадованный возвращением во власть, вовсе позабыл о своем презрении к президентскому электорату и верноподданно ринулся в Кремль за высочайшим благословением. Проучили. Гора кипучего гнева, слава те, господи, разродилась тишайшей мышкой.

В это же лето 27-го июля Центробанк в очередной раз поставил население с ног на голову - порадовал заскучавших было в конституционном процессе граждан обменом денег. Меня акция застала в Москве: кое-как вырвалась из столицы из-за денежных затруднений. Сколько хлопот и нервов стоят забавы Олимпа людям у его подножия. Президент, оказывается, об этом наказании, как часто с ним бывает, не знал и после пожурил волюнтаристов за обиду народа. Но дело сделано! А народ - он любит своего увальня, стерпит.

И вот уж первые желтые листья - признаки памятной осени. В начале августа на протокольном мероприятии - вручении иностранным послам верительных грамот - Ельцин обещает миру московский “боевой сентябрь” . Все в легком шоке, кое-кто пытается свести президентскую оговорку к обычным “ляпам”. Однако не все так просто! В Петразоводске 13 августа собирается пресловутый Совет глав республик, на котором Ельцин объявляет о вероятности создания следующего после Совещания непредусмотренного Конституцией органа - Совета Федерации. Президент намерен ввести в него по два представителя от каждого субъекта - очевидно, это губернатор и председатель Совета - и наделить создание правами верхней палаты парламента. За всеми неконституционными инициативами, начиная с Беловежья, маячит тень С.Шахрая. В этом суть его непотопляемости: без таких в политике не обойтись, уж больно изворотлив и горазд на выдумку вертеть дышло закона.

Лихо отбряцав деревянными ложками плясовую и еще раз удивив телекамеры своей сермяжностью, вдохновленный свежестью севера, Ельцин возвращается из Коми республики в белокаменную и проводит масштабную пресс-конференцию. Он сообщает журналистам, что намерен добиться парламентских выборов уже осенью. Запоздало кается, признает, что избирать новый парламент следовало сразу после августовского путча. Недвусмысленно намекает, если Верховный Совет станет противодействовать, уже есть ходы на бумаге. И без намеков напрямки:

- Август я называю артподготовкой. Сентябрь - главный месяц.

В канун обещанного “боевого сентября” 31 августа он проводит “государевы маневры” - отправляется смотреть войска в Таманскую и Кантемировскую дивизии.

Слов нет, уж небо осенью дышало! И все это дыхание чувствовали. Демократы в предчувствии выборов зашевелились первыми. Прошел очередной пленум “ДемРоссии”, заявивший о формировании правого блока . Именно там на пробу было озвучено название “Выбор России”. И начались бесчисленные переговоры и утряски, первые предательские подножки и перебежки.

Правда, не все еще побывали в отпуске. Еще ничто не предвещает демократам поражения и хочется набраться настроения для уверенного лидерства. Еще ласково манит не остывшее море, еще зреют арбузы и груши. Новосибирский представитель президента А.Манохин, получивший инструктаж в большой Администрации, в кулуарах заговорщицки намекает: грядут события. Хоть и тупит скромно глаза с экрана, говоря, что в парламентских выборах участвовать не намерен, рейтинговый задел, на всякий случай, готовит. Перед тем, как отправиться поплескаться на побережье, вкладывает первый лист в папку, на которой время и пресса вытеснят надпись “Золотое дело”.

Тогда, отослав в газеты припасенную еще с весны и начиненную компроматом бомбу - так называемый “публичный запрос” заместителю главы областной администрации В.Киселеву, он рассчитывал, что после этого вспыхнет фейерверк его популярности, и не предполагал, что муторная тяжба станет дорогой длиною в жизнь и скоро набьет оскомину прокурорам, судьям, журналистам, а самое главное - читателям, которые и есть избиратели.

- Зачем (за сколько ?), - спрашивалось у Киселева, - подписали вы, Василий Николаевич, огромную сумму из бюджета аффинажному заводу?

Вопрос подкреплялся документами, подтверждающими, что средства заводом использованы не лучшим образом. Такие на первый взгляд эффектные воспитательные меры по отношению к административному эшелону он применял не впервые. Они становились практикой и напоминали журналистские расследования, отличаясь, правда, от тех скукотой и неповоротливостью пера. Продажные журналисты собирают и публикуют “компру” корыстно под заказ, честные - чтобы привлечь к факту внимание общественности и, может быть, все-таки принудить власти бережнее расходовать казну, а растратчиков - наказывать. Здесь же сама власть с высокого поста вместо того, чтобы нормально полномочия употребить, преподносит потребителям газетной продукции прегрешения своих чиновников в виде кроссворда, ребуса ли, шарады из переплетений огромного числа финансовых документов, приказов, распоряжений. Эти вещи, как ни старался Манохин придать им легкую литературную форму, оставались понятны только ревизорам да следователям. Простые люди просто переворачивали страницу и брались за кроссворд поинтереснее.

По замыслу, задействованные в запросах лица должны были на телеэкранах и на газетных полосах отвечать за содеянное: врать или каяться. Божиться и бить в грудь или сечь себя публично, брызгая вокруг кровью и грязью. А телезрители и читатели, волнуясь и шумно вздыхая, создавать из президентского представителя образ ангела-хранителя народного добра и передавать его из уст в уста, от двери к двери. На самом же деле все выглядело наистраннейшим образом: один субъект власти шалит с бюджетом, другой с более высокого уровня шаловливо ему пальчиком грозит. Увольте - и все дела! И в суд, если вина доказана... Про власть, нет вопроса, нужно писать, чтоб неповадно было! Но “положенцам” от власти все же лучше рассказывать о своей кипучей деятельности в отставных мемуарах. А на службе - дел невпроворот, есть эффективные рычаги воздействия. Нет, строчит, жалуется в газету! Из каких это времен?

Вернувшись из Сочи в начале сентября, посвежевший и загоревший Манохин как-то заглянул в депутатскую к Мананникову:

- Ну, что, Алексей, читал, мой запрос Киселеву? Присоединяйся. С двух сторон зажмем. Скоро выборы... У меня еще кое-что есть.

Этим “кое-что”, преданным гласности уже совсем в разгар избирательной кампании, оказались несколько “фордов”, приобретенных администрацией Мухи и стоящих в областном служебном гараже пока без дела. По-видимому, претендент на депутатский мандат ожидал “эффекта Гдляна”: розыскные успехи и рубрика “руки вверх” еще под впечатлением от “знатоков, ведущих следствие” производят неотразимое впечатление на избирателей и иногда обеспечивают победу на выборах.

Мананников так и не присоединился к старателю “золотого дела”. Вообще не замечала за ним склонность собирать компромат даже против самых жестких противников. Масштаб личности не тот. Не представляю Мананникова методично по крупице намывающего сомнительный политический капитал. Он добывает редкие высокопробные самородки. А ведь пытались и его вовлечь в сферу взаимного подглядывания, многие желали быть “полезными”. И на ушко шептали, и бумажки несли: нате, Алексей Петрович, используйте. Этот спал с моей женой, поэтому он то-то и то-то, вот фактики, что он вор и взяточник... А этот меня в должности обошел, посему его можно прихватить за то, да вот еще за это... Он выслушивал и обманутых мужей, и обиженных карьерой, чаще отшучивался, но папочки серенькой с бесценными в политической борьбе желтыми документами так ни одной и не завел, считал для соблюдения законности есть соответствующие инстанции.

- Несите в прокуратуру, у меня не сыскное бюро, - смеясь, говорил он “мстителям”, желавшим придушить обидчиков втихую и чужими руками.

Бог, как говорится, правду видит и чистых людей хранит. 25-го августа 1993 года недалеко от Омска возле поселка Черлак Мананников чудом остается цел и невредим в тяжелейшей автокатастрофе: автомобиль, на котором он с братом отправился в путешествие из Москвы в Новосибирск, превратился в прямом смысле в груду искореженного металла. Случилось это ясным утром на сухой дороге, по счастью не было в тот момент встречной: лопнула какая-то там “шаровая опора”, машину на полном ходу занесло и трижды перевернуло под откос. В кино такое часто показывают в замедленном изображении, выглядит страшно и кончается, как правило, взрывом, в котором злодеи погибают, а честные люди выходят из огня живыми. Здесь взрыва не произошло, а остальное было именно так.

В дорогу он собрался неожиданно, как бы “на спор”, и я с самого начала волновалась, зная его склонность к любимой русскими быстрой езде и водительскую неопытность. В телефонном разговоре накануне отъезда, шутя, сказала:

- Не передумали? Ну, бог с вами! Я буду за вас молиться.

Как в воду глядела! На второй день к вечеру путь должен был завершиться в Новосибирске. Нетерпеливо ждала звонка, дело в том, что следующим утром начиналась сессия облсовета, и мне хотелось посоветоваться, о чем говорить. Часов в шесть телефон зазвенел.

- Черлак вызывает, говорите, - далекая телефонистка застала меня врасплох: какой Черлак... нет у меня никого в Черлаке.

- О.В.! Здравствуйте, - голос Мананникова в трубке был необычен - звенел, как натянутая струна.

- Что случилась? Вы откуда?

- Попал в аварию. Я цел, брат в больнице. У меня к вам просьба: свяжитесь с Носовцом, он должен быть сейчас в Омске, нужно вытащить и переправить в Новосибирск, что осталось от машины, пусть поможет. Да, и позвоните матушке, скажите, что задерживаюсь...

- А.П. , она от моего сообщения сознание потеряет, самому нужно... Вас услышит, поймет, жив... ничего страшного. Остальное сделаю.

- Пожалуй, так. Позвоню сам. Приеду дня через два, как станет ясно, что с Мишкой.

До позднего вечера вызванивала сначала депутата С.Носовца, нашла его в Москве, потом - гаишное начальство в Омске. Это были насущные заботы, ушла на задний план сознания кажущаяся важность завтрашнего дня. По дороге домой вспоминала Булгакова, Аннушку, разлитое подсолнечное масло, скользкие трамвайные рельсы и... отрезанную голову Берлиоза. Думала о суетности мира и его обитателей, ничтожной перед знаком судьбы.

А утром, как и намечалось, открылась восемнадцатая сессия областного Совета с краеугольным в повестке докладом В.Мухи “О мерах по выполнению требований агропромышленного комплекса”. Новость о том, что Мананников “разбился”, уже разнеслась. На меня поглядывали. Но во взглядах прочитывалось скорее, чем скорбь, любопытство, если не сказать хуже: в некоторых - откровенное злорадство. Боком причалил посланец таких злорадных узнать подробности:

- Слышал, с Алексеем Петровичем несчастье?

- Не могу вас порадовать, жив! - не удержалась съязвить.

Как будто не под одним небом ходим! Ночные философские размышления о вечности и покое заглушил ритм политического противостояния. После сорокаминутного доклада Мухи, как писала в отчете о сессии областная “Советская Сибирь”, прения открыла депутат Лесневская. Сообщив о том, что ее выступление будет кратким, а краткость - сестра таланта, она обвинила во всех бедах крестьян областную администрацию. По ее словам, доклад - это констатация провала реформ на селе, за которым бесстрастно наблюдала администрация. Вывод оратора таков: если местные власти не способны поправить положение и даже объяснить причины провала, их надо менять.

Большинство депутатов и гостей сессии сопровождали выступление О.В.Лесневской выкриками, шумом...

Не только выкриками и шумом, но свистом и топотом. Однако, к тому времени, когда большинство разошлось меня выносить, я все успела сказать. Насчет краткости и таланта, это очень правильно: не в меру речистые депутаты вдруг оказываются по-рыбьи разевающими рот перед выключенным микрофоном. Когда председатель Сычев отключил звук, я уже спускалась в зал. А он смешно продолжал выгонять меня с трибуны, которая уже минуты две, как была пуста. Дело в том, что меня из-за маленького роста за трибуной почти не видно, и ему казалось, я все еще там. Его останавливал Муха:

- Не отключай, пусть показывает свою дурость...

Так они препирались между собой, пока кто-то снизу не крикнул и не показал на меня между рядами, возвращающуюся на место. Еще некоторое время всяко пообзывали с трибуны, что, мол, ничего в нашей руководящей жизни не смыслит, и состряпали очередную челобитную:

- Эй, вы, там наверху..!

Но был один вопрос, в котором я без колебаний поддержала депутатов, отнюдь не единомышленников с точки зрения экономических реформ. На той сессии мы приняли решение признать неконституционным созыв Совета Федерации. Более того! Пошли и вовсе на героический почин - не делегировать в его состав представителей Новосибирской области.

О том, какое серьезное значение имела эта резолюция, какое недовольство вызвала в Кремле, стало известно позднее. У Сычева состоялся тяжелый телефонный разговор с тогдашним руководителем президентской администрации С.Филатовым. А через несколько дней срочно для выяснения обстоятельств в Новосибирск вылетает закулисных дел мастер Шахрай. Я хорошо помню его растерянность, когда приглашенные депутаты, еще раз в штыки встретили аргументацию о правомочности и необходимости создания такого органа:

- Сегодня две трети субъектов Федерации высказались “за” СФ. Но без таких субъектов, как Новосибирская область, “Сибирское соглашение” - Совет Федерации теряет смысл.

Не знаю, все ли точно насчет поддержавших двух третей, но что новосибирские депутаты сорвали некоторые замыслы президентского окружения, в этом не сомневаюсь. И, может быть, даже приблизили Указ № 1400. Впрочем, едва ли. Намерения президента становились все отчетливее.

Зачастили в регионы реформаторы. В начале сентября в Новосибирск на несколько часов заскочил Гайдар. “Советская Сибирь” отметила тогда полуконспиративный характер встречи. И действительно встреча была с подбором. Но гость здесь ни при чем. Встречу готовил и проводил Манохин. Это была ошибка Гайдара, во многом стоившая провала на декабрьских выборах в Думу: при формировании блока “Выбор России” он опирался исключительно на официальных лиц, поддерживал контакты с провинциальными демократами в основном через представителей президента. Они исполняли роль как бы политруков в ротах: и посвободнее были губернаторов, да и не все губернаторы взялись бы быть комиссарами, их отношения с президентом часто не складывались.

То есть демократия осуществлялась все теми же, памятными с однопартийных лет, аппаратными приемами. Москва по старинке не любила ездить просто в народ. Надежнее, казалось, когда встречают с мигалками и почестями. Так и в этом случае. На летнее еще приглашение стать гостем новосибирской “ДемРоссии”, нет бы, из вежливости отказаться, Гайдар отреагировал полным молчанием. А тут вдруг звонит Манохин:

- О.В., сегодня в восемь вечера встреча с Гайдаром. Можете взять с собой кого-нибудь. Только, чтобы приличные люди... лишних не будет.

- Почему так поздно?

- Он проездом.

Долго кумекала, кого считать приличными, кого - лишними, сравнивала Манохина с Мананниковым: тот никогда не делил людей, не окружал себя “пикейными жилетами”. В конце концов, пригласила кого-то из городских депутатов.

Конференц-зал мэрии был на три четверти пуст и в сгущающихся сумерках вечера, вправду, отдавал неким таинством собрания, когда появился Гайдар в сопровождении Манохина. Рассматриваю публику и стараюсь определить манохинский принцип “приличности”. Несколько “акционировавшихся” и держащихся на плаву директоров заводов, остальным, которые в полном провале, приглашения не было. Из депутатов - условно демократические. Первый ряд - личное окружение представителя президента. Наоборот, далеко позади в полутьме зала осторожно белеет в полоску рубашкой мэр Индинок. С ним все понятно: в президиум не лезет, не хочет пока засвечиваться в демократах, но и отметиться либералом имеет смысл. Замечаю Киселева, этот ясно почему - тянет экономическая эрудиция. Никого “с улицы”. На кладбище все спокойненько: ни врагов, ни друзей не видать. Все приличненько, все пристойненько... Зря он так, подумала про Гайдара, так не выигрывают выборы. Гайдар говорил, по обыкновению, интересно. Но все напоминало скорее, чем соответствующую обстановке в стране политическую тусовку, скучный академический семинар, где перемежают речи профессиональной терминологией, где любуются сами собой, где узок круг и страшно далеки от народа.

- Что-то не нравится мне такая демократия! - сказал Мананников, выслушав мой рассказ о “тайной вечере”. - О.В., давайте пригласим в Новосибирск настоящего демократа. Михал Сергеича!

- Горбачева!?

- А что? Вы не согласны с тем, что он настоящий демократ?

- Напротив, но, честно говоря, не ожидала такой оценки от вас.

- Почему? Не путайте мои высказывания в адрес генерального секретаря ЦК КПСС с отношением к Горбачеву. Я ему лично обязан. Не будь его, до сих пор колотил бы ящики в зоне. И не только я. Все, кто сейчас горланят о реформах, кто свет увидел, забыли, кто же им фонарь зажег. Давайте напомним. Заодно расскажем, что “революция в опасности”, то бишь демократия.

- Давайте! Только, как его найти, и согласится ли?

- Вот этим и займитесь. Найдите координаты и подготовьте приглашение от моего имени.

Недолго поломав голову, вспомнила, что некоторое время с Горбачев-Фондом связывалось имя Л.Пияшевой. Я позвонила Ларисе Ивановне домой и узнала номера телефонов, она назвала также фамилию и имя помощника. Ровно за три недели до расстрельного октября на имя Горбачева ушло первое приглашение Мананникова приехать в Новосибирск. Следы того письма затерялись в нахлынувших событиях, и искать их мы взялись только год спустя, когда Мананников, уже будучи сенатором, вернулся к мысли осуществить приглашение президента СССР в свой депутатский округ. А тогда вскоре в гневе и скорби стало не до гостей.

Не помню точно, при каких обстоятельствах я узнала об Указе № 1400, по радио или в телевизионных новостях. А день, какой был день тогда? Ах, да. Среда. Помню только ощущение обрыва времени и зависания над пропастью, вот что чувствовала, когда необычно рано в половине восьмого утра, всегда приезжала к десяти, 22 сентября я поднималась по ступенькам к подъезду Мэрии. Возле входа, поджидая меня, уже минут сорок прогуливался депутат облсовета Леша Мазур. Вдвоем мы вошли в депутатскую. Едва успели обменяться мнениями, сошлись на том, что президент всех нас сильно подставил, как стали подходить люди: депутаты горсовета, просто члены “ДемРоссии”. Прибежали, запыхавшись, радостные люди Манохина - вокруг него группировалась стайка “республиканских демократов”, бывших коммунистов “демплатформы”. Давайте, говорят, в трудный час объединять демократические силы.

- Против демократии что ли объединяться? - вырвалось.

Не поняли, но зная мою антиельцинскую репутацию, насупились. Ой, думаю, тяжело!!! Сейчас колоться будем. Кроме Леши, одни “ельциноиды”, жаждут от меня кровавой клятвы на верность. Начались звонки.  

- О.В., что скажете об Указе? Какое будет заявление от “ДемРоссии”? - это Амир Нагуманов с радио.

- Мое мнение - указ узурпаторский, можете давать в эфир. А “ДемРоссия” еще не приняла решение, вырабатываем. Вот соберем Совет, обсудим, в общем, я сообщу.

В Москве еще не утро, но звоню, бужу Мананникова:

- А.П.! Как это называется? Какое решение принимать? Пресса ждет.

- Государственный переворот, какое же еще! - и дальше нелестное для президента определение.

В два часа собрался Совет “ДемРоссии”. Лица у большинства растерянные. Я пересказала разговор с Мананниковым, высказала свое мнение. Нельзя сказать, что все члены Совета отказались поддержать президентский Указ, не колеблясь. Спорили долго. Но все же согласились с положением: может быть, президент и прав, но он нарушил закон. Примерно так и записали в заявлении для прессы, закончив его выводом: Единственным выходом из конституционного кризиса является созыв Учредительного собрания, которое создаст законную систему власти. Необходим отказ обеих ветвей власти от политических амбиций и назначение одновременных выборов: парламента и президента. Заявление я передала в СМИ. А Манохин сложил в сокровенную папочку с компроматом как факт нелояльности президенту депутата Алексея Мананникова и присных.

Новосибирский областной Совет и глава области В.Муха в отличие от событий августовского путча в сентябре 1993 года обозначили четкую антипрезидентскую позицию немедленно. Все, кто сегодня поддержит Указ № 1400 бывшего президента, будет считаться преступником, - опубликовала заявление В.Мухи “Советская Сибирь”. А депутаты, войдя в роль конституционных хранителей, “с дубинами и кольями”направились искоренять зло в лице представителя президента: постановили освободить от Манохина помещение областной администрации.

- Что вы сидите?! Там Манохина выгоняют... - влетел ко мне в депутатскую “демократ” в очках и с бородой.

- А что мужиков не нашлось? Сам-то он где? - я была одна в комнате.

- Его пока спрятали. Нужно народ поднимать! - лицо “демократа” перекосил экстаз.

- Ну, что ж, вперед! За веру, царя и отечество!

- Эх, вы.ы.ы... трусы, предатели! - хлопнул дверью.

А я вовсе и не трусила как раз, просто не нравилась роль собачонки, охраняющей конуру шавки покрупнее. Амплуа не мое. Не знаю подробностей, как геройствовали защитники апартаментов президентского наместника, но, известно, ни убитых, ни раненых не было. Нашим людям в жизни всегда есть место подвигу! Манохина же в тот день долго разыскивали телевизионщики, чтобы взять интервью о происходящем. Мне рассказывали, нашли дома. Говорить не хотел, мялся.

- Да, я что могу сказать? Я вообще только что из погреба поднялся, картошку перебирал..., - сам вялый и бледный, как росток, проросшей в погребе, картофелины.    

Обстоятельства - сильная штука, человек слаб перед ними и может только то, что может. Героем нельзя стать, им нужно родиться.

Новосибирск встал на защиту конституционного строя не только в лице губернатора и областного Совета. Левые силы провели многочисленный митинг: требовали одновременных досрочных выборов парламента и президента. Меня в тот день в Новосибирске не было. О том, что новосибирцы пообещали в знак протеста перекрыть Транссибирскую магистраль, узнала уже из газет: на второй день после Указа вылетела в Москву.