Лихие 90-е... Что стоит за этим понятием? Кроме памяти, которая имеет обыкновение стирать, по каким-то, только ей ведомым, законам, моменты нашей жизни, иногда очень важные. И оставлять надолго, порой на всю жизнь, детали на первый взгляд малозначительные. Зависит это от свойств характера каждого из нас, его интеллекта и воспитания. Кого-то происходящее действие может поразить до глубины души и оставить зарубок на сердце, а кто-то пройдет мимо, даже не заметив ничего, по его мнению, необычного. Все мы разные, но эта эпоха от перестроечных конца восьмидесятых и до видимой стабильности начала нового века прошла по душе, нервам и сознанию каждого и вольно, или невольно оставила свой след. 

Хотел бы сделать не какой-то политический анализ тех событий, да и не хватит у меня ни информации, ни знаний для этого, а небольшой обзор очевидца того времени. Думаю, «высокие лбы» ещё долгие годы будут «ломать копья», ставить вопросы и пытаться давать на них ответы — что же произошло с нашей Великой страной? И искать виноватых. Мы же, по своим воспоминаниям, чувствам и ощущениям, попытаемся восстановить атмосферу тех лет.

Гласность. Вечера у телевизора. Съезд народных депутатов транслировали в прямом эфире. О чем там говорили, кого и чем поливали? Люди слушали, открыв рот, вечерами, да и ночи прихватывали. Все было в диковинку.

Грязный, неухоженный наш город: облупленные, некрашеные дома, мусор и пустые бутылки на тротуарах — никому ни до чего нет дела. Магазины стремительно пустеют, жрать нечего, с хлебом перебои, курева нет, мыла тоже. Власти объявляют: «Муки в городе осталось на три дня» — вам это ни о чём не напоминает? А люди собираются кучками и обсуждают, кто вчера чего сказал по «телику». Интересный у нас народ, любознательный, права качать не умеющий, жаловаться ему непривычно и неудобно. Вот и проделывают над ним, терпимцем, эксперименты всякие, а он живет в надежде: «Ну вот, ещё десяток-другой лет потерпим и заживем. При нашей жизни заживем, еще застанем...» Программа Явлинского «900 дней» через два с половиной года нормальную жизнь обещали. Какие же мы наивные!

Ваучеры с обещанной стоимостью в две «Волги» на человека, финансовые пирамиды девяностых: МММ,  Хопёр-Инвест, Русский дом Селенга, Чара, Властилина… Сколько выползло всякой мрази из щелей! Несли трудовые, иногда последние, гроши свои в надежде «сохранить и умножить» наивные и простодушные наши граждане. Все закончилось прахом, обидой и слезами отчаяния.

Запомнились магазины той поры. Завезли какие-то палки с кисточками на конце, ничего не пойму, поближе подошел — хвосты говяжьи завезли. Поморщился и вопрошаю: «А где же сами мясные туши? - Те белым людям отправили» — отвечают. Вот так фокус! А кроме хвостов в магазине консервы «Спинка минтая», их никто не брал, потому как мясо, отчего-то, пахло бензином и кошки это лакомство не ели. «Как коротка  и избирательна память человеческая!» — Подумаешь сейчас, оглядывая нынешнее изобилие на магазинных полках. 

Заводы останавливались, зарплату перестали выдавать совсем, но народ наш дисциплинированно к восьми утра был на рабочих местах. Работали без денежного вознаграждения. Ну, где ещё такой народ найдешь?!

Бартер, мы стремительно скатывались к натуральному хозяйствованию. На КРАМЗе зарплату давали кастрюлями и сковородками, работники шинного завода сидели вдоль дорог со своими шинами. Железная дорога, где я работал, не производя материальных ценностей, сидела ни с чем, вернее с тем, что каждый мог из вагона украсть. В «расчетках» месячные зарплаты пошли с шестью нулями.

Супруга моя работала на заводе холодильников. За несколько месяцев работы ей выдали новенькую морозильную камеру. Она ходила по родне, соседям, знакомым — хоть в рассрочку, хоть по дешёвке продать — не берут! Приходила домой в слезах, а свой холодильник оставался пуст. Я работал на небольшой станции, а недалеко от диспетчерской производили отвал отходов из стоящей неподалёку овощной базы. Иногда я набирал из куч подпорченные яблоки в мешок и привозил домой. Жена и дочь были довольны. Вырезали и выкидывали негодное, наедались витаминами и варили прекрасное повидло.

Цыгане в то время сидели у Торгового Центра и в открытую торговали палёной водкой. Напёрсточники крутили свой шарик, а кто возмущался «вдрызг» проигранными деньгами и ценностями, отводили за угол и били. Тогда стали пропадать люди, жившие на первых этажах пятиэтажек. В основном одинокие и пьющие, они исчезали бесследно. А вместо их квартир множились частные магазинчики, аптеки, парикмахерские…. По моим наблюдениям, этот процесс не завершён и поныне.

В Россию стали приезжать русские, которых из всех поголовно бывших союзных республик гнали. Квартиры продать было невозможно, контейнер заказать тоже. Над русскими просто издевались, вынуждая бежать с насиженных, обжитых мест, как в вечную ссылку, имея одну ручную кладь. Тогда наши бывшие друзья и союзники показали себя во всей красе. Здесь, в России, кстати, эти люди тоже не были нужны никому. 

Появился новый класс — рэкетиры. Ребята в спортивной одежде, с золотыми цепями в палец толщиной на бычьих шеях и грубыми квадратными лицами. Они стали полными хозяевами жизни на рынках, улицах и дорогах. Они могли избить, покалечить, убить безнаказанно. Девчонок выхватывали с тротуаров и силком увозили в сауны, а то и в лес. И плакать — не доплачешься, и кричать — не докричишься. Эти наши милиционеры в больших фуражках на худеньких шеях сами этих бандитов боялись и старались меньше показываться им на глаза.

Тогда к нам пришло видео. В кинотеатрах, в фойе ставили обычный телевизор с видиком и народ наш, не видевший никогда такой диковинки, смотрел без отрыва эту американскую лажу под гнусавый голос переводчика. 

В 1990 году я угодил на учебные армейские сборы. Мы спали в палатках, ходили как вахлаки в старых армейских робах, а днем на занятиях нам пытались напомнить, как ведется «огонь» из артиллерийских орудий. Но запомнилось не это, запомнилось другое — там я в первый раз посмотрел настоящую «порнушку». Разбудили нас среди ночи, пригласили в клуб, собрали на входе деньги и стали крутить. Молодые здоровые мужчины, два месяца без женщин. Все сидели и ёрзали по сиденьям, оглаживая твердеющую плоть под ширинкой. В общем, это была пытка. Через двадцать минут зал опустел, а мужики ещё долго ворочались под своими одеялами и грезили увиденным чудом.

Мы стали одеваться в китайское тряпье, носить обувь для покойников с картонной подошвой вместо кожи. Узнавать и осмысливать новые слова: киднеппинг, терроризм, сексуальное, да и просто рабство. Бандиты, разборки со стрельбой на улицах, стали почти обычным делом. Многие заводили крупных собак, ставили стальные двери и решётки на окнах. Это тогда мамаши-папаши стали провожать и встречать детей не только в сад, но и в школу. И продолжают заниматься этим до сих пор, потому что боятся за них, и есть от чего. В школах и садиках теперь круглосуточная охрана...

В те годы мы стали привыкать к бродягам обоего пола, роющимся в мусорных баках. Многие из них под страхом смерти лишались своих квартир, обмораживались и погибали как-то незаметно для нашего черствого общества. Локальные войны, в которых гибли наши мальчишки, захваты заложников в больницах и школах, взрывы жилых домов…. Скажите: «ХВАТИТ!!!» тем, кто жаждет новых революций и потрясений, кто ненавидит застой и стабильность.

А помните, ключик под ковриком и хлипкие двери нашего детства? Крестных матерей и отцов по воскресеньям с гостинцами. Простые и добрые лица соседей, которые почти как родня. Под шелестящими листьями тополей во дворе дробный стук домино. И маму, зовущую через форточку обедать своё заигравшееся во дворе дитя…