Существовало в жизни Татьяны Сергеевны ещё одно слабое местечко. Ещё в молодости, живя с мамой, она не приучилась особенно готовить. Так, соорудить что-то простенькое, сварить картошку, или отварить макароны вполне себе умела, а вот супы или вторые блюда, а особенно кондитерка, не стали её коньком. Так уж сложилось. Потом с мужем, как-то вышло само собой, что готовку он взял на себя, а уже на Атке, она, находясь преимущественно на работе в детсаду, оплачивала своё и детское питание, как положено саду, и соответственно всегда имела готовое пропитание. Взять что-либо в обход закона, пользуясь привилегией своего положения, ей даже в голову не приходило, по чистоте нравственной. Легче было проплатить дополнительную сумму, чем терпеть косые взгляды и шепотки за спиной. Так и продолжалось, всё время её пребывания в Атке, она по-прежнему пользовалась готовой пищей садовской кухни, нося её домой в контейнерах. Дети всегда могли разогреть готовое и поесть. А вот в Москве пришлось учиться всему самой. Здесь готового не было. По первости выручала кулинария, но, как правило, не вполне качественно они готовили, или полу-сухомятка, какой пользовались её мужчины, чай, либо кофейный напиток, сам кофе был в дефиците, с бутербродами. Мужчин это вполне себе устраивало, а ей било по самолюбию. И со своей всегдашней дотошностью и истовостью взялась она осваивать кухонное дело. Не стеснялась спросить даже у более молодых на работе, как готовить то или иное блюдо, тщательно записывала и потом реализовывала это дома в жизнь. И нужно сказать вполне себе преуспела. Даже с выпечкой печений или незамысловатых тортиков начала справляться. Не говоря уже о первых и вторых блюдах. Всё время со смехом говорила: «не боги горшки обжигают, вот и я, старуха, учусь новому делу». Всё получалось, кроме пирогов. А ей очень хотелось самой, своими руками сделать пирожков и гордо принести их на работу, как делала это их начальница. Она приносила кастрюлю пирогов и со словами: «девчонки налетай», выставляла их на общий стол. Сколько ни просила Татьяна Сергеевна научить её печь пироги - начальница только отмахивалась, там, мол, ничего сложного нет, делай тесто и пеки. А у неё именно с тестом и не получалось. Потом Варенька, её любимица, многодетная, расписала ей на бумажке пропорции, последовательность закладки и прочие премудрости и сказала: «дерзайте». Татьяна Сергеевна взялась и... опять всё пришлось выкидывать в помойку, тесто не поднялось, а она расстроилась до слёз и решила, что девчонки нарочно скрывают от неё свой секрет. Уже не работая, встретив во дворе Варю, она сказала: «вот ведь, как вы не учили меня, так и не смогла я никого своими пирогами порадовать». Тогда Варя предложила ей прийти к ней и там она покажет, что и как делать, но Татьяна Сергеевна объяснила причину невозможности подняться на высокий этаж и Варя обещала заглянуть сама. И не обманула, пришла. Под её присмотром, следуя указаниям, Татьяна Сергеевна замесила тесто, делая всё последовательно и помечая галочками то, что и как выполняли. Варя не ушла сразу, а дождалась, когда тесто стало подниматься, потом показала, как обминать, опять заставила делать это своими руками, и ещё дважды тесто поднялось, а потом Варя уже не ушла, помогая ей разделывать тесто на колобашки и лепить пирожки. Так первый раз у Татьяны Сергеевны получились пирожки. Она сияла от счастья, единственным переживанием было то, что Клямкина нет, и он не отведает никогда её пирожков. Зато и Виктора накормила и Наталье отвезла пирожков, порадовала своих детей.

В то время, как возились с тестом, а потом ожидали его подхода, Татьяна Сергеевна и разговорилась с Варей впервые не по вопросам работы, а о жизни. Варя уже отошла немного от своего горя, точнее от его остроты и могла говорить на тему гибели дочери. Так Татьяна Сергеевна узнала, как и почему случилась беда, уже не из уст сплетниц, а из уст участницы событий. Они поговорили о трудностях взаимопонимания между детьми и родителями, и тут она впервые рассказала Варе о Наташе. До этого никто у них на работе не знал, что у Татьяны Сергеевны и муж второй, и детей двое и оба от первого брака. Все так и думали что Клямкин и она - супруги, а Виктор - их единственный сын. А сейчас Татьяна Сергеевна доверительно рассказывала Варе свою историю, со всеми вывертами судьбы.

- Ой - сказала Варя, - а ведь мы и правда не знали всего этого. Умеете же вы скрывать. А кажется, что вы такая открытая и вроде поверхностная в общении. Никогда бы не подумала.

- Нам всегда кажется не то, что есть на самом деле - ответила Татьяна Сергеевна, - я скрывала оттого, что уж больно не хочется, чтобы сплетни плели, да имя моё трепали. Уж очень больной это для меня вопрос.

- Понимаю, а почему же сегодня мне рассказали?

- А потому, девонька, что тебя я знаю, ты ведь тоже не простая. Вроде и общаешься со всеми открыто и на помощь людям спешишь охотно, а ведь о своих болячках не больно говоришь. Я же вижу мужа твоего частенько пьяным, а ты никому не говоришь о том, что он алкоголик, я видела, как ты с детками билась вопреки свекрови, а ты никогда не пожаловалась. Так что ты тоже умеешь скрывать. А сколько раз девочки с тобой сокровенным делились, а ты никому не болтала. Поэтому я знаю, тебе доверять можно. Я ещё тебе по секрету скажу, я ведь всё время мечтала, что ты с мужем разойдёшься, питья его не выдержишь, а я тебя с сыном поженить постараюсь. Ничего, что он немного моложе, главное с тобой он, как за каменной стеной был бы. Но потом поняла, не суждено моим мечтам сбыться. Ты никого, кроме своего вокруг не замечаешь. Любишь ты его, хоть и не достоин он.

- А мне кажется, не люблю, а терплю, так его порой ненавижу, а деваться некуда, оттого и терплю.

- Это ты другим говори, не любила бы - не дралась бы с ним самим за него, за то, чтобы вытянуть. Нет, это, девонька, любовь называется, по себе знаю, по Клямкину. Я ведь сколько раз сама с собой обдумывала: ну почему дочь не послушала, может с ней всё бы в порядке было, а я нет, замуж захотела.

- Ой, Татьяна Сергеевна, да не корите вы себя. У Наташи видимо уже отклонения были, не появляются они на пустом месте. И ещё нельзя своей жизнью ни для кого жертвовать. Всё равно рано или поздно ребёнок вырастает и уходит, а твоя жизнь так и остаётся неприкаянной, если идёшь на поводу у ребёнка. Наша задача - примирить их с фактом появления нового человека, а не отказаться от своей собственной жизни. Другое дело, если видишь, что человек, выбранный тобой, не любит детей и не воспринимает твоего ребёнка, вот с таким судьбу связывать не стоит. Я ведь второй раз именно так замуж и выходила и не жалею об этом.

В общем, о жизни и бабьей доле наговорились вдоволь, стали даже словно ближе друг другу, а Татьяна Сергеевна, словно часть ноши с души свалила. И потекла жизнь дальше в заботах и хлопотах, только опять кочки да колдобины на пути встречаться стали. Иные такие, что душу ранили больше некуда. Кстати в то же время, чисто случайно случилось в жизни Татьяны Сергеевны и хорошее событие. Стала она ходить в Варшавские бани. Не стало устраивать её мытьё в тесноте ванной, всё казалось, что не вся грязь из пор удаляется. Вот она и пристрастилась, раз в неделю, как по часам, в баню наведываться. Кстати, и Варю с собой звала, но та отказалась из-за сосудистого заболевания с детства в банях сознание теряет. Именно там, в бане разговорилась с соседкой по лавке в парилке и совершенно случайно обнаружила, что обрела родственницу. Это оказалась жена её давно потерянного для неё брата. Так сложилось, что поначалу его устроили в интернат, после смерти родителей, а потом она уехала из Москвы на долгие годы и они разлучились, казалось бы навеки. А вот судьба решила по-своему и дала им шанс встретиться и узнать друг друга вновь.

Оказалось, что и живут они неподалёку, на развилке Варшавского и Каширского шоссе. Сразу из бани и поехали, всего-то три остановки к ним в гости. Встреча получилась хорошей, брат обрадовался чрезвычайно. Был он пенсионером по инвалидности, жили они в тесной двухкомнатной квартирке с двумя детьми, тоже взрослыми. Правда, ещё не женатыми, куда жену приводить, на кухню разве что. Но жили, хоть и бедно, но дружно и теперь Татьяна Сергеевна радовалась вновь обретённой родне и взялась изо всех сил опекать и брата. Вот тогда-то на фоне радости и ударило её через три месяца новое горе. Неожиданное, непонятное, но вполне закономерное. Татьяна Сергеевна, несколько успокоенная стабильным, как ей казалось, поведением дочери, несколько ослабила свой контроль над дочерью, перенеся всё внимание на брата. В этот-то период, а была осень, самое опасное время для душевнобольных, у Натальи произошло очередное обострение. Как потом расскажет соседка по площадке, ей стали слышаться голоса. Она говорила, что они её зовут. И в один из дней, чёрных дней, Наталья прямо ранним утром выбросилась из окна. А так как внизу был асфальт, она естественно разбилась. Когда позвонили Татьяне Сергеевне - это было для неё ударом. Но и это выдержала. Похоронила Наталью, а через полгода, чтобы квартира не пустовала, пустила туда жить сына брата, а потом тот и женился. И второй тоже смог привести свою пару домой. Так одна смерть дала некоторое благоустройство в жизни двух других людей. И так бывает. А Татьяна Сергеевна взялась грузить на себя ещё больше забот и хлопот, чтобы деятельностью перебить боль потери.

Да только не до конца ещё исчерпала судьба меру её испытаний. Подбросила ещё одно, следующей осенью, ближе к зиме. Сын её, выпив с очередной сожительницей, решили не подниматься к ней в квартиру, где жили на тот момент, а остаться в гараже, в машине. Ну и случилось то, что часто случается с нерадивыми и пьяными. Включили обогрев и угорели. Так Татьяна Сергеевна осталась абсолютно одна, не считая вновь обретённого брата. Вся её семья лежала на одном кладбище и у неё теперь были еженедельные поездки к ним и хлопоты за обустройством их последнего места пребывания.

Шёл уже девяносто шестой год, а самой Татьяне Сергеевне было уже семьдесят четыре года. Квартиру, что принадлежала Наташе и Виктору, она, унаследовав, тут же передарила внучатому племяннику, таким образом обеспечив того весьма неплохим углом. К этому времени относятся и новые перемены в её личной жизни. В квартире рядом с ней, однокомнатной, жил один из постоянно опекаемых ею ветеранов войны, лежачий инвалид. Именно она нашла ему сиделку с медицинским образованием, которая ухаживала за ним и делала ему необходимые уколы, а Татьяна Сергеевна убирала у него в квартире, готовила ему еду у себя, а потом относила к нему и ходила по его просьбе по магазинам. Именно он обратился к ней с необычной просьбой, причём сделал это в присутствии сиделки, так как хотел, чтобы у Татьяны Сергеевны был свидетель того, что она никаких махинаций не проводила. Лев Семёнович, так звали соседа, совершенно неожиданно предложил Татьяне Сергеевне стать его женой. У Татьяны Сергеевны, в буквальном смысле слова, отвисла челюсть от неожиданности и она не сразу нашлась, что на это ответить, как он продолжил.

- Танечка, вы с первого дня пеклись о нас обо всех как родной и неравнодушный человек, вы прекрасно знаете, что обе мои дочери живут себе вполне обеспеченно и беззаботно, не утруждая себя заботой обо мне. Но обе они претендуют на то, чтобы получить это жильё по наследству. Так вот, дабы ни у той, ни у другой не было причины враждовать и делить мою площадь, я решил поступить по-другому. Жениться и отдать права на площадь своей супруге. А так как вы, как никто другой, уделяли нам свои силы и внимание, и сейчас продолжаете уделять, пусть это будет моим маленьким даром вам.

Не сразу Татьяна Сергеевна переварила и осознала услышанное. Вначале она сделала попытку убедить Льва Семёновича отказаться от своей затеи, но он был непререкаем. Она попробовала съездить к его дочерям, с целью упредить их и убедить проявить к отцу должное внимание, дабы не остаться у разбитого корыта. Но у одной была откровенно послана на три весёлых буквы, а вторая пригрозила сдать её в милицию, как назойливую попрошайку или мошенницу. Только после этого, видя полное безразличие дочерей к участи отца и уступая настойчивым просьбам Льва Семёновича: «от вас, Танечка, никто не требует выполнения супружеских обязанностей, а всё, что необходимо вы и так для меня бескорыстно делаете, а жить мне осталось всего ничего и я хочу уйти спокойным»; Татьяна Сергеевна съездила в ЗАГС с письменным заявлением Льва Семёновича, об оказании ему услуги, заключения брака на дому. А ровно через месяц она стала законной супругой Льва Семёновича, при этом он настоял на смене фамилии, для лёгкости оформления всех документов. Теперь она стала Татьяной Сергеевной Врубель. Фамилия звучная и знаменитая. А потом она стала наследницей Льва Семёновича не только по части жилплощади, но и весьма немалого денежного состояния. За Львом Семёновичем она будет ходить до весны девяносто восьмого, когда он умрёт. Она похоронит его неподалёку от своих детей и мужа, и станет также точно навещать и его могилку. А его квартиру она займёт сама, переписав свою квартиру на брата. Правда, предварительно выдержит нелёгкий скандальный процесс с его дочерями, но в итоге те останутся ни с чем. Деньги, доставшиеся ей от Льва Семёновича, Татьяна Сергеевна перечислит в фонд больных раком, так как Лев Семёнович умрёт именно от ракового заболевания, а она не захочет, чтобы её обвиняли в стяжательстве и расчётливости на старости лет.

Благодаря Льву Семёновичу, точнее его дару, она практически спасёт жизнь семье брата, сама не подозревая о том. К тому времени у сына, проживавшего вместе с братом, родится дочка, и они временно приедут жить к родителям в Чертаново, для того, чтобы иметь помощь бабушкиных рук. Это явится счастьем их семьи, так как именно их дом будет взорван и находись они там, семья потеряла бы сразу трёх своих членов. А так, злой рок миновал. Потом им дадут новую квартиру. Всего несколько человек изо всего дома, по причине отсутствия, окажутся живы. Дальнейшая жизнь Татьяны Сергеевны протекала в тиши и уюте семейного окружения. Она успеет оформить наследство на свою жилплощадь своему брату, с тем, чтобы он потом распорядился жильём по своему усмотрению. По-прежнему, в меру уже убывающих сил, хлопотала она за других. В 2000 году, гуляя по Битцевскому лесопарку, точнее возвращаясь с источника в лесу домой, она получила удар по голове. Напавший на неё наркоман, наверное, рассчитывал чем-то поживиться, но у старухи ничего с собой не было, и он оставил её с пробитой головой в беспомощном состоянии лежать у обочины тропинки. На неё случайно наткнулась семейная пара, которая вызвала помощь. Татьяна Сергеевна пролежала месяц в больнице, к счастью, выбралась без тяжёлых последствий, но прогулки к источнику в парк прекратила. Стало страшно.

Прожила она тихо и незаметно ещё семь лет и чуть не до последнего дня жизни продолжала упрямо, еженедельно ездить в Варшавские бани. Это было, как обязательный ритуал. И раз в месяц навещать своих умерших - тоже было её неизменным и обязательным. Летом 2007 года Татьяны Сергеевны не стало...

Читать предыдущую часть