В феврале мы готовились встречать в Новосибирске
М.С.Горбачева. Еще летом Мананников напомнил мне о письме, которое год назад
было послано Президенту СССР с приглашением приехать в Новосибирск. Ответа мы
не получали, и мне долго пришлось по телефонам искать следы того письма. Нашла
в канцелярии “Горбачев-Фонда”. Вежливо сказали, что письмо действительно такое
поступало, но... и т.д., что обычно отвечают во всех фильтрующих секретариатах,
спасая известных людей от навязчивых приставаний. Я понимала эти вещи, но была
настойчива. Звонила еще несколько раз, объясняя, что я не частное лицо, а
выполняю поручение депутата Совета Федерации. В конце концов удалось связаться
и договориться о встрече с человеком, который, как потом оказалось, достаточно
близок к Горбачеву - это Александр Александрович Лихоталь.
Первое знакомство с ним состоялась в начале
сентября. Мы встретились в Москве в кабинете Мананникова в Совете Федерации.
Было видно, что он присматривается к А.П. Поинтересовался, что побудило
пригласить Горбачева в Новосибирск. Сказал, что предложение Михаила Сергеевича
заинтересовало, но планы у него обширные, поэтому вписать в них поездку не так
просто.
- Да мы и не торопим, в любое время, какое вам
подойдет, - спокойно сказал А.П.
Простились на том, что Лихоталь договорится,
чтобы Президент СССР принял Мананникова, а уж потом можно будет говорить о
сроках и программе новосибирского визита. Такая встреча вскоре состоялась и
визит назначили на февраль.
Груз организационных хлопот по приему гостей лег
на канцелярию: Мананников оставался в Москве и намеревался приехать перед самым
их приездом. Примерно за две недели до назначенного срока мы стали интенсивно
готовиться. Ежедневно созваниваюсь с Москвой, согласовывая буквально все: от
программы пребывания, до бытовых предпочтений. На той стороне этими вопросами
занимался Георгий Сергеевич Остроумов, мы с ним очень динамично сотрудничали. В
Новосибирске весть о приезде Горбачева разлетелась мгновенно. Сначала мало, кто
поверил, настолько невероятным казалось. Потом, когда я начала договариваться
уже о конкретных вещах, телефоны стали звонить не переставая - Татьяна едва
успевала поднимать трубки. Все жаждали личной встречи. У нас никогда не было
столько посетителей, как в тот период: в основном простой народ и журналисты.
Но гораздо интереснее вели себя представители местной власти.
Для проживания высоких лиц, охраняемых
государством, а президент СССР и есть такое лицо, в Новосибирске, как и во всех
областных центрах есть специальные, называемые по старинке “обкомовские дачи”.
Теперь, когда обкомов нет, они находятся в ведении финансово-хозяйственного
управления администрации области. Я, как положено, пишу письмо на имя Индинка,
сообщаю о прибытии Президента СССР и прошу выделить президентский номер-люкс во
вверенных владениях. Ответа долго нет ни положительного, ни
отрицательного. Начальник этого самого управления вдруг оказывается неуловим.
Иду к заму. Им тогда был Петр Иванович Бабченко. Мы всегда находили общий язык,
я ему очень симпатизировала. К тому же знала, что он большой специалист как раз
по протокольной части. На местном уровне, разумеется: прием всех важных персон
в Новосибирске организовывал как раз Бабченко. Прихожу. Смотрю - он мнется и
смотрит на меня с какой-то жалостью.
- О.В.! Вы хоть понимаете, за что беретесь? У вас
сил, денег - хватит на все на это?
- Так помогите! - говорю.
- Начальство скажет - поможем, - усмехается.
Вот здесь я и поняла, что помощи не дождусь.
Более того! Индинок все сделает, чтобы у меня ничего не получилось. И закусила
удила! Конечно, хозяйскую гостиницу нам не дали. Сказали, вся забита до отказа.
Полное вранье, президентский номер обычно не сдают, а если и сдали по блату
какому богатому жулику, то освобождается такой по первому требованию. Просто
второй секретарь райкома Индинок упирается из плебейского самодовольства по
отношению к бывшему генсеку Горбачеву, а губернатор Индинок наслаждается
властью завхоза по отношению к депутату Мананникову. Вот и вся подоплека. Про
транспорт в администрации тоже сказали, одну “Волгу” для депутата - пожалуйста,
а остальные машины в двух полных гаражах, тоже, извините, заняты. Вряд ли кто
из чиновников самостоятельно тормозил. Там все - подчиненный люд.
Предполагаю, что такое было указание губернатора. “Ладно!” - думаю, -
“обратимся к народу”. И Борис Георгиевич отправляется в простую, но очень
хорошую гостиницу под названием “Центр России”. В самом большом и красивом
трехкомнатном номере, а нам нужен был только такой, кто-то жил. Другого
подходящего больше в том отеле не было. Но хозяева и постояльцы - они же
нормальные люди. Они все поняли: гость, какой-то иностранец, немедленно
согласился переехать, а хозяин был просто счастлив принять у себя Михаила
Сергеевича. Слава богу, думаю, один вопрос решился. Следующей была проблема
транспортная. По расчетам нужно было пять простых машин для сопровождения и
одна хорошая для Горбачева. Пусть их обкомовская “Чайка” пылится в гараже,
поищем в других местах. Нашлись и “Волг” достаточное количество и вишневого
цвета красавец “Линкольн”.
Подготовка программы визита тоже шла не то,
чтобы совсем гладко. С одной стороны сопутствовал огромный интерес со стороны
СМИ, с другой - в начальственных кругах чувствовалось даже не сопротивление, а
скорее боязнь отметиться в нежелательных связях. Прежде, чем приниматься за
организацию всяких мероприятий, я выяснила пожелания Михаила Сергеевича. Из
Москвы предложили некоторую схему. Так как приезд планировался на 22-25
февраля, казалось, будет хорошо, если М.С.Горбачев встретится с офицерами Штаба
Сибирского военного округа и поздравит с праздником 23 февраля. Не тут-то было!
С Копыловым, командующим СибВО, несмотря на многочисленные пробы, телефон так и
не соединил, а адъютант мои попытки оборвал сообщением, что в Штабе
СибВО выходной день 23 февраля, и просьба генерала - не беспокоить. Может
офицеры штаба и прервали на часок выходной ради такой встречи, но вряд ли кто с
ними советовался. Поняв, что посещение Президентом СССР военных блокируется,
решили, что день Советской армии отметим посещением мемориального комплекса и
возложим цветы к вечному огню в честь воинов-сибиряков, погибших на фронтах
Великой отечественной: мертвые в политических интригах не участвуют - скорбную
благодарность примут.
В Академгородке мы намечали провести научно-практический
семинар по современным социальным проблемам с учеными СО РАН , специалистами
“Горбачев-Фонда” и с участием М.С.Горбачева. Совершенно неполитизированное
мероприятие, казалось бы. Звоню в приемную покойного ныне академика
В.А.Коптюга, он тогда возглавлял сибирскую науку. Тоже не сразу, но все-таки
получаю, хотя и странный, ответ: об участии СО РАН можно говорить только после
того, как Горбачев лично ответит на несколько вопросов, которые ему лично
задаст Коптюг. В.А.Коптюг до конца дней своих был известен как последовательный
коммунист, и у него к тому времени к Горбачеву накопились видимо счеты за
распад партии. Это их партийные дела, при чем здесь сибирская наука - было
непонятно. Но интеллигенция - все-таки не военные, ей свойственна привычка иногда
не подчиняться, и организацию семинара взял на себя Новосибирский
государственный университет, а точнее тогдашний ректор В.Врагов, а еще точнее -
его помощник А.Другов. Такое вот смешное сочетание фамилий Врагов-Другов. Хотя
скорее всего прямого запрета на контакты с Горбачевым В.А.Коптюг не издавал,
просто проявил личное неприязненное отношение и обиду за идею.
Мы хотели, чтобы в ходе визита прошли встречи с
новосибирцами в самых различных местах - в студенческой аудитории, в
библиотеке, на заводе. Что касается встречи с рабочими - тоже не просто так
оказалось. Но директор новосибирского завода “Станкосиб” А.Бец согласился
сразу. Почему обратилась именно к нему? По опыту уже знала, что далеко не все
готовы с распростертыми объятиями к приему, что многих пугает приезд и что
лояльность к Президенту СССР может стать “себе дороже”. Догадывалась, что
существует негласное указание не вступать с нами ни в какие отношения,
связанные с приездом. Так например, директор одного из крупных заводов -
Галущак, приглашенный на обед с Президентом СССР и поначалу радостно принявший
приглашение, вдруг неожиданно отказался, сославшись на нездоровье. Бывает,
конечно, человек занеможет, но когда таких отказов следует десяток с интервалом
в 15-20 минут, задумаешься о неслучайности происходящего. Директор Бец был
молод и слыл в городе относительно независимым - характер такой. И это подтвердилось.
Согласовали время, договорились, что он обеспечит пропуск на территорию завода
рабочим других заводов, что потом оказалось очень важным, так как информация
распространялась сама по себе и неорганизованных желающих повстречаться “с
живым Горбачевым” было очень много. Если вообще правомерно разделять людей по
принципу надежности, то А.Беца я безусловно отметила бы высокой пробой в смысле
ответственности, обязательности и четкости в исполнении обещанного. Именно в
связи с приездом Горбачева и надолго после при всей сложности политической
обстановки и не всегда одинаковых взглядах на частные вопросы у нас сложились
добрые честные отношения.
Таким образом, с людской помощью мы понемногу
сломили сопротивление властей и справились с “оргвопросами”. К приезду все было
готово и сам факт приезда стал необратим, когда за два дня до события вдруг
раздался звонок.
- О.В? ФСК Новосибирской области беспокоит, -
представляется мужской голос на другом конце телефонного провода. - Вы сделали
все не так, как нужно, и тем самым доставили нам кучу лишних проблем, но делать
нечего - давайте сотрудничать. Сейчас к вам подъедет наш человек и скажет все,
что нужно. А вы обеспечьте его нужной информацией.
И в самом деле через несколько минут
появился молодой человек в штатском, и я сразу почувствовала легкость, как
будто до того держала гору, а теперь можно отпустить - не обвалится: настолько
быстро и слаженно с того момента все закрутилось. Я дала распечатанную по
пунктам во времени и пространстве программу пребывания Горбачева в
Новосибирске, указала гостиницу, в которой забронированы номера, номера
автомобилей и фамилии их владельцев, фамилии и краткие анкетные данные
водителей этих автомобилей. И еще уточнила всякие детали, ответив на вопросы. И
только потом спросила:
- А что вы имели в виду, когда сказали, что мы
доставили ФСК кучу лишних хлопот?
- Охраняемые персоны обычно живут в специальных
сто раз проверенных гостиничных номерах, обслуживаются доверенным персоналом,
пользуются, находящимся на специальном обслуживании, транспортом. Поэтому
непосредственно перед приездом проводится комплекс всего лишь штатной проверки.
А сейчас за два дня мы должны обеспечить программу безопасности с нуля, -
примерно такой был ответ.
Я, конечно, не удержалась, чтобы не наябедничать,
что хлопоты созданы не мною, напротив - все делала по правилам: и про
обкомовские дачи знала, и транспорт какой надо просила. Но он и без меня был в
курсе дела и только снисходительно улыбался в ответ.
- Что же вы не вмешались и не помогли, “не
порекомендовали” не сопротивляться? Даже ГАИ в сопровождении отказала. Вам же и
приходится теперь трудиться на ниве нашей самодеятельности.
- Не положено вмешиваться. Вы же приглашали, а не
мы. А вдруг отказались бы от затеи? Или Михаил Сергеевич раздумал... Насчет ГАИ
- они, конечно, погорячились... Ладно, это наш вопрос.
А дальше оставалось только наблюдать за классом
работы, и их с тех пор, парней из известного ведомства, называю не иначе, как
“мои друзья - разведчики”. После его ухода сначала позвонили из ГАИ - сообщили
о выделении эскорта, согласовали и уточнили маршруты следования. Через
некоторое время - в трубке робкий голос начальника финансово-хозяйственного
управления администрации области, нашелся, наконец: мол, вы не так поняли,
пожалуйста, берите президентский номер на госдачах... “Теперь обойдемся,
опоздали!” - ответила.
И вот мы в Толмачево. Ждем самолет кампании
«Трансаэро». Из официальных лиц, кроме Мананникова, скромно в тени держится
один только Валерий Павлович Печенкин. В то время он возглавлял ФСК
Новосибирской области. Волна благодарности охватила меня, когда я увидела его в
аэропорту. За остальных стыдно. Президент СССР прибыл в Новосибирск вечером 22
февраля. Нервничала неимоверно - по трапу спускается субъект Истории. Он одет в
темно-синее драповое пальто. На голове каскетка, по-моему так называются такие
фуражки спортивного типа. Легкая пружинистая походка. Я уже знала, что не будет
рядом Раисы Максимовны: она приболела. С Мананниковым здоровается тепло - они
уже знакомы, шутит насчет сибирского мороза. Я неуклюже от волнения вручаю
розы, и в этот момент, спасибо охране, нас чуть не смяли журналисты,
прорвавшиеся на летное поле. Уже темно, но мы идем навстречу слепящему свету -
это работают телевизионщики. Они пятятся впереди, наставляя на нас камеры и на
ходу одолевают вопросами, хотя прямо сейчас в аэропорту в зале официальных
делегаций предстоит пресс-конференция.
- Цель моей поездки - не стремление к власти. Я
сорок лет в политике и был на вершине Эвереста. Большинство альпинистов из тех,
кто гибнет, гибнут на спуске. Я выжил. Много езжу, участвую в масштабных
мировых дискуссиях. Моя задача - осмыслить собственный и общеисторический опыт
и помочь изменить новую политическую реальность в положительном смысле. Я не боюсь
отвечать ни на какие вопросы о своем руководстве государством, о том, в чем
лично участвовал. О том, что замышлялось, и что получилось, на чем по-прежнему
настаиваю и о чем сожалею, - сказал Горбачев во вступительном слове перед
журналистами. Вопросов было множество. Вот самые запомнившиеся. Конечно же
события сначала в Баку, потом в Вильнюсе. Михаил Сергеевич не отрекался от
ошибок. Например, сказал, что попытка решить проблему в Баку силовыми мерами
навсегда показала недейственность этого способа, и видит в том свою ошибку,
хотя решение применить силу и тогда далось не легко. Но решительно отмежевался
от кровавой ночи 13 января, когда произошло столкновение в Вильнюсе. Темная
история ГКЧП - где правда, где фантазии - долго еще будут волновать воображение
современников. На эти вопросы пленник Фороса дал исчерпывающий ответ: причиной
были политическая глупость и обыкновенное предательство.
Приезд Горбачева в Новосибирск широко освещался в
местных средствах массовой информации. Сразу из аэропорта мы завернули в
дружественную телекомпанию НТН-4, ее вице-призидентом был наш давний друг
Я.Лондон. На этом же канале шла моя передача, часто выступал депутат
Мананников, поэтому первый выход в новосибирский эфир Президента СССР был
именно из их студии. После записи слегка отметили приезд. Яша
Лондон распорядился, и в одной из маленьких служебных комнат накрыли стол. Сели
тесным коллективом. Было очень просто и весело.
Журналисты - народ бойкий и бывалый, без
комплексов. В этом нет ничего удивительного, но то что Горбачев прост и
необыкновенно обаятелен в общении - это стало открытием для всех, кто
поместился за дружеским столом. Шутили - смеялись, говорили обо всем, даже
рассказывали анекдоты. В эти три дня мне пришлось все время с утра до позднего
вечера быть рядом с Михаилом Сергеевичем. Поражалась его умению быть простым,
но не свойским, весело шутить без легкомыслия, проявлять искреннюю близость и
одновременно сохранять достойную его положения дистанцию. Как-то за
ужином рассказывает о чем-то происходившем в международной
политической жизни с его участием. Я сижу рядом. Разговор очень интересный, он
умеет рассказывать. Причем это не монолог: каждый чувствует себя собеседником.
Оборачивается ко мне, слегка прикасается и, как бы лично для меня: “А мне
Маргарет и говорит...” Здесь я и почувствовала и причастность - говорит мне, и
дистанцию - ему Маргарет Тэтчер. Я открывала для себя Горбачева как человека и
очаровывалась все больше. Второе открытие, какое для себя сделала - буквально в
каждом слове за ним стоит отнюдь не “ставропольский обком”, несмотря на
непритязательность и южную характерность речи, чувствуется выпускник МГУ. Не
только общая образованность, живая мысль, а главное - умение поймать чужую
живую мысль и откликнуться на нее. Никакого упоения собой, полная открытость
восприятия.
На следующий день были встречи с народом. Первая
в Государственной публичной библиотеке - мы назвали ее встречей с интеллигенцией,
предполагая, что ее посетители и есть та самая просвещенная часть общества.
Самое характерное, что можно отнести ко всем без исключения мероприятиям визита
- многолюдность. В библиотеку пропускали по приглашениям (встречу
организовывала администрация ГПНТБ), но зал примерно на триста мест был
переполнен “зайцами”. Встретили и проводили аплодисментами. Но на входе и
выходе стояли с десяток пожилых людей с грубыми плакатами. “Иуда”, - кричала
старушка в коричневой шубе, одну руку вскинув в кулак, другой поддерживая на
плече пунцовое знамя наперевес, окаймленное желтой бахромой. Я запомнила ее
образ, когда монтировала телефильм для программы НТН-4 “Горбачев в
Новосибирске”. Она так воинственно выражала протест, что едва ли осознавала в
этот момент, что не такой уж сладкой была ее личная жизнь и в доперестроечные
времена и что по гроб жизни ей бы не выразить свое недовольство властью, не
появись в нашей советской жизни М.С.Горбачев. С другой стороны, не будь этой
самой старушки с десятком сподвижников, казалось бы, что многолюдные встречи,
доброжелательный интерес людей к Горбачеву просто-напросто подстроены, как в
достопамятные времена. Эта группа создавала своеобразный баланс тому искреннему
радушию, с которым новосибирцы встречали Горбачева. Я видела своими глазами,
как прохожие выстраивались вдоль тротуара, когда кортеж проносился мимо. В
Академгородке помню верзилу лет сорока, который подхватил мальчика, чтобы тому
было лучше видно, а рядом стоящий парень снял шапочку с помпоном и подкинул
вверх. Их никто не выгонял на улицу, как когда-то нас выпроваживали с работы и
выстраивали с флажками на обочине махать проезжающему мимо Жоржу
Помпиду.
Но апогея интерес к Горбачеву достиг все-таки в
университете. Когда после обеда, встреча была назначена на 16.00 мы попытались
подъехать к центральному входу, кортеж вынужден был остановиться заранее и
продвигаться едва-едва через плотную толпу, через тех, кому не хватило места в
переполненных коридорах и в самой большой аудитории НГУ. «Мои
друзья-разведчики» обеспечивали узкую тропинку в людском лесу для Михаила
Сергеевича, и важно было не отстать, потому что, как только он проходил, толпа
мгновенно смыкалась и пройти дальше было никак невозможно. Я шла сразу за
объектом всеобщего интереса, а сзади меня подталкивал А.П., поэтому на место
действия добралась без потерь. “Большая Мальцевская” аудитория, если сказать
была переполнена - это не то. Расположенная амфитеатром, она вместила вместо
положенных пятисот больше полутора тысяч человек. На задних рядах головы рослых
парней буквально упирались в потолок, стояли на подоконниках и в проходах.
Передние ряды примыкали к кафедре вплотную. Запомнилась прямо передо мной
пирамида: парень, у него на коленях - девушка, а у девушки - еще маленькая
хрупкая студенточка. Михаил Сергеевич держится молодцом. Зал отвечает дружным
хохотом на его шутки, провоцирует на новые. Кажется, он в своей
университетской среде. А вообще-то вопросы молодежь задавала серьезные, и
разговор получился. К концу часа духота настала такая, что те, у кого здоровье
послабее, стали бледнеть. Из плотной шеренги первого ряда вдруг:
“Тетя Оля! Дайте воды - здесь женщине плохо!” Странное в такой обстановке
обращение слышу сразу. Это дочка моей подруги - Элинка, она студентка
экономического факультета. Протягиваю бутылку “Боржоми” и с ужасом думаю, вдруг
сейчас все начнут просить воду: минералки на столе не так уж много - для
приличия, как во всяком президиуме. Но все закончилось
благополучно. Еще одно впечатление от того столпотворения: когда все закончилось,
выход был не менее трудный, чем вход. Я замешкалась и шла последней. Там была
какая-то ступенька, и, сходя с нее, я не сумела поставить на пол ногу.
Чувствую, нет подо мной тверди - парю. Успела вцепиться в спину А.П.,
ухватилась за пиджак, и толпа понесла меня прямо по воздуху. Еще один эпизод:
пока проходила встреча в стенах, кто-то из тех, кто в них не
вместился, нанес ущерб “Линкольну” - отломил на память эмблему.
А вечером был торжественный прием по случаю
высокого гостя. Приглашали шестьдесят человек. Пятнадцать - чиновники мэрии и
областной администрации - не пришли из боязни засветиться. До сих пор наверно
жалеют: Индинок через год все равно пал на выборах, а побыть рядом с Историей
им вряд ли еще случай выпадет. Михаил Сергеевич остался доволен
поездкой. Она запомнилась еще тем, что окончательно лишила его
административного обеспечения: по возвращении в аэропорту “Шереметьево” его
ожидало сообщение, что в Управлении делами Президента РФ существует
распоряжение лишить Президента СССР права пользоваться автомобилем “Волга” из
государственного гаража. Случайное это совпадение или реакция на восторженный
прием в Новосибирске - сказать не могу.